Кино

Андрей Соколов: "Любви нужно учиться - медленно и трепетно"

Этот актер ассоциируется с образом волевого, сильного мужчины, за которым как за каменной стеной. Он действительно такой – не предаст, не обманет, защитит. И совсем не такой, как его герой в фильме «Все мужики – СВО…», продолжение которого скоро вновь появится на экранах.

Досье на актера:

Андрей Соколов родился 13 августа 1962 года в Москве. Окончил Московский авиационно-технологический институт, театральное училище им. Щукина, Высшие курсы сценаристов и режиссеров. С 1990 года актер театра «Ленком».

Играет в спектаклях «Варвары и еретик», «Две женщины». В театре Луны: «Диагноз Эдит Пиаф» и «Таис Сияющая». В театре «Монолог 21 век» поставил спектакль «Койка». Снялся в фильмах: «Маленькая Вера», «Палач», «Любовь, предвестие печали», «Бездна, круг седьмой»; в сериалах: «Зал ожидания», «Линия защиты», «Время любить», «Агенство «Золотая пуля», «Близнецы».

Скоро на телеэкраны выйдут фильмы с его участием «Авария» и «Оборотни» (сериал «Адвокат»). Выпустил сборник стихов «Слова» и роман «Новая русская леди». Разведен, детей нет. Хобби – охота. Любимый парфюм – Safari Ralph Lauren.

- Андрей, в какие игры вы играли в детстве?

- В казаки-разбойники, войнушку. Но больше всего нравилась лапта - в ней сильнее проявлялся дух сплоченности, команды.

- А один на один дрались? «Стрелки» после школы забивали?

- Нет, я рос в принципе домашним мальчиком – музыкальная школа, бальные танцы. Но если случалось подраться, не жаловался и не плакал. А в седьмом классе записался в секцию карате - хотелось научиться грамотно давать отпор.

- Откуда в вашей биографии появилась профессия слесарь-сантехник? И уж совсем непонятно, как вас занесло на БАМ?

- Раньше при школах были УПК - учебно-производственные комбинаты, где обучали рабочим специальностям. Это мне потом очень пригодилось. Я в первый год провалился в институт, в армию по возрасту еще было рано, поэтому пошел работать. А потом, когда стал студентом МАТИ, махнул к отцу на БАМ.

Восемьсот рублей в месяц зарабатывал – по тем временам просто бешеные деньги! Машину потом купил, исколесил на ней почти весь Союз. О БАМе у меня остались самые светлые воспоминания. Красота необыкновенная – тайга, сопки... А главное - ощущение безграничности и свободы.

Знаю многих, кто, приехав на БАМ на месяц, оставался там навсегда. Но Москва – она тоже как магнит притягивает. Тем более надо было учебу заканчивать. Вернулся. Все годы, что учился в МАТИ, мечтал: как только закончу, рвану в театральное училище.

- Правда, что в Щуку вам помогла поступить Катя Урманчеева - ныне баронесса фон Гечмен-Вальдек?

- Она была в приемной комиссии. Я ее совсем не знал, просто подошел к ней и попросил провести меня без очереди на прослушивание. И она согласилась. Повезло – я попал на свежих, еще не измученных абитуриентами преподавателей. Оставалось только убедить их взять меня. Получилось! Во мне был тогда такой заряд – хоть спички зажигай!

- А майором каким образом стали?

- После военной кафедры МАТИ, как любому дипломнику, мне присвоили лейтенанта, а майора запаса получил, скажем так, за выслугу лет.

- Что для вас значит понятие «защитник Отечества»? - Хорошие слова, жаль, что они постепенно уходят из нашего обихода, как впрочем, и многие другие благородные понятия. Впрочем, если, не дай Бог, враг у ворот, придется браться за оружие, вот тогда и окажемся все защитниками Отечества.

- Тем более, что опыт в обращении с оружием у вас есть - вы же заядлый охотник. Кстати, помните свою первую жертву?

- Да, подстрелил рябчика. Мне тогда было восемнадцать. Повзрослев, охотился на кабанов, волков, медведей.

- А человека за что могли бы убить? - Трудно сказать. Наверное, в какой-то ситуации это необходимо, если, например, речь идет о выживании, о самообороне… Но ужаснее всего, «если завтра война, если завтра в поход», потому что для военных убийство - это будничная работа. Не дай Бог…

- Вас можно вывести из себя?

- Ну, я ведь живой человек. Было бы, конечно, хорошо научиться не реагировать на провокации. Но, к сожалению, я не достиг такой степени свободы.

- А на что вы готовы в гневе – накричать, порвать в клочья?

- (улыбается) Все зависит от степени этого самого гнева. Но самое лучшее - взять и уйти, чтобы не было необратимых последствий. Потому что бешенство пройдет, а последствия останутся. - Вы не раз говорили, что ваша любимая роль в театре – Александр Македонский. Что вам в этом герое больше всего импонирует? - Он был одним из тех избранных - историй, Богом, судьбой - кто мог позволить себе все. И конечно, появляется огромное желание приблизиться к этому ощущению вседозволенности. Вот если бы можно было какое-то время реально пожить в этом состоянии! Правда, есть риск, что человек просто не выдержит абсолютной свободы - без рамок и границ.

- Легенда гласит, что учителем Македонского был Аристотель. А кто был вашим духовным наставником?

- Мама. От нее я перенял очень хорошее качество – принимать и понимать другого человека. Вообще, все, что во мне есть положительного – это от мамы. Еще меня воспитывала улица: научила не лезть со своим уставом в чужой монастырь и стоять за себя. А самому себе я обязан тем, что постоянно стараюсь идти вперед.

Но главное, я научил себя любить жизнь во всех ее проявлениях. Пришлось пройти через множество ошибок, чтобы понять: жизнь, несмотря ни на что, - великое благо… Мой педагог по высшим режиссерским курсам Владимир Яковлевич Мотыль часто повторял нам фразу, которую я раньше не понимал, а теперь с ней полностью согласен: «Научить нельзя, можно лишь научиться». Точно, тебя никто ничему не научит, если ты сам не захочешь научиться. - Своей визитной карточкой вы называете картину «Бездна, круг седьмой». Но ведь это очень тяжелый фильм – мистика, смерти одна за другой… Ваш герой крадет икону, убивает ее хозяина, теряет жену. Вы сами-то как пережили эту работу?

- Фильм дался довольно сложно – и психологически, и физически. Он требовал безумной самоотдачи, к тому же мы сняли его в невероятно короткие сроки - всего за сорок дней. То есть мне пришлось очень быстро и глубоко погрузиться в образ. А вот выйти из него оказалось не так-то легко. Понадобилось около года, чтобы избавиться от депрессии.

- А в вашей жизни была бездна? - (иронично) Вся жизнь - сплошная бездна. Поэтому стараюсь по краешку ходить, хотя порой и заглядываю – интересно ведь, что там, в глубине?

- Ну, например, кризис среднего возраста…

- (улыбается) У меня эти кризисы, уж не знаю какого возраста, случаются постоянно. Избавившись от одних иллюзий, я тут же обзавожусь другими. - Для вас любовь – иллюзия?

- И болезнь, и иллюзия, и нечто за гранью понимания – все вместе.

- Вы согласны с фразой из вашего спектакля «Койка»: «Любви нет, все только мучают друг друга»?

- В этом и есть страшная ошибка людей - никто никого и ничего не любит: ни жизнь, ни ближнего. Не понимают, что вот этот миг – он один и другого такого уже не будет. Я уверен, что любви можно и нужно учиться – медленно и трепетно.

- Чему вас научил семейный опыт?

- Самое дорогое, что может быть у человека – это семья. Простая истина, но прийти к ней очень сложно.

- Когда-нибудь устраивали охоту на женщин?

- (смеется) Гонялся ли за ними с ружьем по лесу? Были ситуации, когда преследовал женщину, догонял, возвращал и не отпускал до тех пор, пока она не скажет «да».

- А какая при этом должна быть тактика?

- (смеется) Разная. Можно и измором брать, можно и конфетами соблазнять. Все зависит от того, какая женщина. В принципе, это информация для служебного пользования и огласке не подлежит.

- Когда брались за написание романа «Новая русская леди», были уверены, что знаете женское сердце?

- Мы писали в соавторстве с Катей Доминиковой, и все женские нюансы достались ей. А я взял на себя большинство детективных линий. Поэтому и написали быстро - за три недели (улыбается). В паре работать хорошо хотя бы потому, что мне не надо было печатать самому…

- Слышала, что вы собираетесь экранизировать этот роман и выступите в качестве режиссера…

- Да, это будет четырехсерийный фильм о девушке, которая приезжает с периферии в большой город, чтобы любой ценой «пробиться в люди». Это история любви и ненависти.

- Когда вы успеваете и кино снимать, и спектакли ставить, и бизнесом заниматься? Читала, что вы учредили юридическую контору, которая защищает права актеров.

- Бизнес - это слишком громко сказано. Да, есть правовая организация «Линия защиты», в которой я больше свадебный генерал, чем учредитель, потому что времени нет серьезно вникать в дела. Туда обращаются за помощью разные люди. Но только для актеров у нас бесплатные консультации. А сложная и дорогостоящая защита обходится им в полцены.

- Есть ли на земле место, где вы черпаете энергию?

- Да, под Москвой на Истре есть такое заветное местечко: деревушка, построенная одним человеком. Как только появляется свободное время, мчусь туда. Сейчас я чувствую себя загнанной лошадью - за последний год всего два выходных. Иногда надо уметь останавливаться на полном ходу и просто заставлять себя заниматься собой - привести в порядок, но сначала - отоспаться.

- Стихи давно уже не пишите?

- Они существуют вне меня и приходят, когда сами захотят. Никогда не осмелюсь назвать себя поэтом, потому что это особое состояние души, и люди за него иногда расплачиваются жизнью. Я например, убежден, что Есенина стихи убили. Поэзия сродни магии, и неизвестно, куда она может завести.

- Боитесь своих стихов?

- Нет… Все мы бренны и все пришли сюда на пять минут, посмотреть мир и - обратно в небытие… Жалко покидать земное великолепие. Т а м такого уже не увидишь. Смотрите, как красиво падает снег…

Стихи на выбор:

Я – твой невыпитый бокал!Беспечных днейИная сладость…Неуспокоенная радость…Я так давно тебя искал!

Или:

Губы – ветреные розы

Лепестки сорву губами,

Сердца трепетные нити

Потеряли свой покой…

Встрепенувшаяся нежность…

Птицей белою над нами…

Теплым ласковым закатом

Над бескрайнею рекой

Или:

Приоткрою твое сердце,

В храм войду неповторимый,

Преклоню свои колени

Алтарю твоей души…

Оброню любовь и нежность

В эти трепетные руки…

Слов услышанные звуки

Не спугнут молитв в тиши.