Письмо 8 (Продолжение. Письмо 7 здесь)
Жара, июль, Торонто. Очередная временная работа называется window cleaner, мойщик окон. Канадский ритм труда делает и эту, внешне легкую, работу каторжной. На собеседовании слукавил, что всю сознательную жизнь только окна и мыл. Думал, с этим делом каждый может справиться. Напрасно, эта работа связана с риском для здоровья и жизни.
Window cleaner должен обладать навыками профессионального акробата. Работаешь на высоте 2-го, 3-го, 4-го этажа (бывает и выше), стоя на легкой алюминиевой лестнице, которую под нужным углом прислонил к стене здания. Угол должен быть таким, чтобы лестница не заскользила по земле – тогда ты грохнешься с 4 этажа на асфальт животом. И чтобы от твоих телодвижений не отклонилась слишком далеко назад – тогда ты грохнешься на асфальт спиной и затылком, а лестница накроет тебя сверху. Если не торопиться, от этих вещей ты практически гарантирован. Но нужно торопиться. И это невыносимо.
…Жизнью и здоровьем можно рисковать во имя чего-то большого и светлого. Но не во имя 7 долларов в час. А куда деваться? На собеседовании никто ни тянул за язык. Продержаться надо еще неделю, взяли всего на месяц. Соработники скачут по лестницам как дрессированные обезьяны. Я их уважаю, потому что, повторюсь, это настоящие акробаты. Ко мне они уже несколько раз предъявили претензии по поводу того, что работаю недостаточно быстро. Но где мне за ними угнаться? Бригадир Уолтер, например, моет окна уже 15 лет. На его работу любо-дорого смотреть.
- Walter, почему бы тебе не пойти работать в цирк? Делать придется примерно то же самое, а платят больше…
- Шутишь, мээээн. В цирк без диплома не возьмут, мэээн…
А здесь чем не цирк? Хотя как раз сегодня у меня хорошее настроение: завтра работаю на другом объекте, многоэтажном, там применяются совсем другие «технологии». Значит, если сегодня еще полдня продержусь и не спикирую с высоты 3-го этажа, то завтра буду целый день свободен от прыжков по алюминиевой лестнице, которая зловеще пружинит и гнется.
Вечером – «домой». Квартира принадлежит Келли и Майку, знакомым по Оттаве, которые недавно переехали в Торонто. Келли – профессиональная нянька, babysitter, Майк закончил колледж звукорежиссеров для рок-групп и нашел здесь работу. Сейчас они в отпуске, в отъезде, а в их квартире обитаю я.
В целях экономии молодожены снимают жилье на улице Queen Street West, которая имеет в городе дурную репутацию. Это здешнее дно, к тому же поблизости находится большой психиатрический госпиталь, некоторые пациенты которого, признанные социально безопасными, выпускаются на волю, но каждый день ходят в родные стены на лечение. Социальные работники снимают им жилье поближе к больнице, здесь. Вечером идешь по улице – ни одной нормальной физиономии…
После работы, которая рано начинается и рано заканчивается, я не тороплюсь возвращаться на Queen West. Прогуливаюсь по центру. Торонто большой (3,5 миллиона), американизированный город. Слышал, что Торонто и Чикаго строил один и тот же архитектор по одному и тому же проекту, и города внешне неотличимы. Подтвердить или опровергнуть не могу: в Чикаго не был.
В центре есть десятка полтора настоящих небоскребов, в одном из них ради спортивного интереса я сосчитал этажи, получилось 78. Набережная с пристанью, там симпатично. В принципе, весь downtown можно не торопясь обойти за час, а больше в городе смотреть особо нечего. Телебашня CN Tower – самая высокая в мире (Останкинская – следующая), Young Street – самая длинная в мире улица, она проходит через весь город. Еще одной неоспоримой достопримечательностью Торонто является жара. Она здесь такая же тропическая как в Оттаве, но Великие Озера создают такую влажность, что летом весь день город подернут легкой дымкой. Сурово.
На следующий день, в пятницу, работаю в пригороде с индейским именем Мисисауга. Ассистирую человеку по имени Трой. Как большинство канадских работяг, Трой веселый и компанейский, он родом из атлантической провинции Нова Скошиа, в Торонто живет давно.
Объект труда – 23-этажный жилой дом. На крыше специальными болтами и крючьями закрепляются приспособления для спуска доски, на которую садится window cleaner. Приспособления сложные. По словам Троя, вместе с ремнями, которыми мойщик привязан к доске, они гарантируют стопроцентную безопасность. Даже если сам захочешь спрыгнуть вниз, сделать это на высоте будет непросто. Мощный канат свисает до земли, по нему, нажав на специальный рычаг, скользишь вниз от этажа к этажу, от окна к окну. Отпускаешь рычаг – останавливаешься.
-Трой, дай один раз спуститься.
- Не могу, мэээн. У тебя для этого должен быть sertificate.
- Один раз. Никто не узнает.
- Uuuum, well… В конце смены, ОК?
Конец смены наступит скоро, в три часа дня, работать сегодня начали в шесть. Вот он, долгожданный миг. К спуску готов!
- Садись сюда… Так, хорошо. Теперь привязываешься и пристегиваешься… Ты почти готов. Не раздумал? Вот рычаг, помнишь? Good luck!
Привязанный к доске, перелезаю через барьер и оказываюсь на высоте 23 этажей. Неповторимое ощущение. Лишь бы он не заметил, как сильно у меня дрожат руки. Гагарин бы сказал: «Поехали». Через считанные минуты я на земной поверхности. Теперь бы еще с парашютом прыгнуть, опыт есть. Но с парашютом я сегодня прыгать не буду, впереди другой, не менее захватывающий аттракцион: дорога в Оттаву, автостопом, на попутках, бесплатно.
Дорога начинается с городского вокзала. Билет на электричку до станции Whitby стоит 15 долларов. Путь лежит вдоль берега озера Онтарио, которое на некоторых участках пути больше похоже на море: не видно противоположного берега. Когда-то на этих берегах индейцы сражались с бледнолицыми, сегодня здесь бесконечные районы Greater Toronto.
Через 40 минут электричка доезжает до Whitby. Теперь надо зайти в кафе и выпить на дорогу ритуальную чашку капуччино. После этого зайти в туалет и ритуально написать на стене по-русски «Киса и Ося здесь не были». Надпись, естественно, сотрут, здесь чисто как в операционной. Но через неделю, если не упаду с лестницы на работе, она появится снова. Так, все ритуалы выполнены, теперь на трассу, которая называется хайвэй 401 и проходит вдоль американской границы через всю Канаду, от Ванкувера до Галифакса.
С автостопом я знаком еще с благословенных советских времен. Был студентом – путешествовал на попутках по родным просторам, ездил из Москвы в Ригу, в Таллин, Вильнюс, Минск, на Украину. В те времена водители не боялись незнакомцев на трассе, поймать машину было так же просто, как в Канаде.
Опыт автостопа пригодился в экстремальной ситуации: в 1991 году я взял командировку в Южную Осетию, зажатую в кольце грузинских войск. Шла настоящая война. Прилетев на самолете во Владикавказ, я пошел в редакцию республиканской русскоязычной газеты познакомиться с местными журналистами и попросить их помочь проникнуть в Цхинвал.
В редакции сказали, что это бесполезно. Город в плотной блокаде, путь к нему лежит через грузинские села, а на «вертушку» меня никто не посадит. Туда, правда, время от времени ездят из Северной Осетии автокараваны с медикаментами и гуманитарной помощью, однако на территории противника в жизни водителей случаются сугубо кавказские приключения. С отрезанием ушей, отпиливанием голов и сожжениями на костре. И попутчики им не нужны. Но возвращаться в Москву с пустыми руками было неудобно, и я вышел на трассу.
Меня довез до Цхинвала водитель бензовоза по имени, как сейчас помню, Лева. Ближе к ночи наш мини-караван, состоящий из бензовоза, машины с бинтами и машины с луком, возглавил российский БТР с мощным прожектором. Луч прожектора скользил по каменным заборам и стенам домов-крепостей, за которыми жили люди, готовые на все. Тот факт, что я и мой ангел-хранитель кавказской национальности ехали в машине полной бензина, согревал сердце: если из-за забора в колонну бросят гранату или спичку, мы окажемся на том свете минуя все аттракционы кавказской межнациональной резни. Ночью мы были в осажденном Цхинвале.
А сейчас мне нужно к ночи быть в Оттаве. Если дико повезет и я прямо здесь поймаю машину, которая едет в саму Оттаву, дорога займет часов 5-6. А вот и первая машина.
- Хай, я еду в Оттаву. Не подвезешь?
…Сегодня ветер явно не попутный. Первая машина довезла до поселка с английским названием Odessa. Следующая - до университетского городка Кингстон. Под Кингстоном довольно быстро поймал грузовик, который едет в Монреаль. Теперь надо сойти там, где 401-й хайвэй пересекается с 16-м. По 16-му до Оттавы ехать меньше часа, но уже почти полночь. Как бы не пришлось ночевать в лесу.
На пересечении с 16-м хайвэем благодарю водителя и желаю благополучно доехать до Монреаля.
- Тебе тоже благополучно добраться, buddy. Good night!
На пересечении с хайвэем 16 пахнет большой водой, в нескольких десятках метров – река Святого Лаврентия, водная преграда между Канадой и Америкой. Тянет водяной пылью. В воздухе пляшут синие искры – что это? Бензина я, что ли, нанюхался? Искр много, они крупные как звезды. Присмотрелся – светляки. Как их много…
Первый час ночи. «Выхожу один я на дорогу,/ Сквозь туман кремнистый путь блестит…» Новый Свет не без добрых людей: через полчаса уже еду на мини-вэне в сторону Оттавы. Вот шоссе принца Уэльского, вот дом. В доме есть квартира, где сейчас в кроватке спит одно маленькое существо. Еще в квартире живет человек, который поистине не ведает что творит…
Завтра, точнее уже сегодня, суббота, заслуженный отдых.
В воскресенье мы всей пока-еще-семьей пойдем в нашу русскую церковь. После церкви, перед дорогой, плотный обед. А потом снова хайвэй 16: «Хай! Я еду в Торонто, не подвезешь?» Такой жизни осталась неделя, потом начнутся поиски новой работы.
Найдем. Руки не отсохли…
Обсудить на форуме
Читать эту статью на английском: Loaf on the trees. Letters to the Canadian proletariat - June 29, 2005
