Московская стать
Среднестатистический москвич всегда выделялся крупными габаритами. Об этом можно судить по обуви из коллекции Московского археологического музея, которую носили с XII по XIX столетие. Присмотришься к размерам – и ахаешь. Вопреки расхожему мнению, наши предки были не карликами! Судя по длине подошв мужских башмаков, средний рост москвича в XVI веке составлял 178 сантиметров, что совсем не мало даже сегодня (рост среднего россиянина - 172 см).
Почему так получилось? Очевидно, на царскую службу принимали в основном высокорослых, статных провинциалов,
потомками которых и являются нынешние москвичи.
В Таганке – Азия, Европа – на Тверской
Если бы сегодняшние москвичи перенеслись на машине времени лет на пятьсот назад, то попали бы в восточный город. Историк Казимир Валишевский описал наряд среднего москвича XVI века как типично татарский: башмак, армяк, зипун, кафтан, башлык, колпак, клобук… Но уже сто лет спустя, еще в допетровскую эпоху, москвич проявил страсть к западной одежде. В моду вошли приталенные польские кафтаны, а после Петра – щеголеватая французская мода. И когда первый славянофил Аксаков в 1830-е годы переодевался из «цивильного» платья в «исконно русский» наряд, москвичи пугались, принимая его за персиянина. Если, по замечанию Пушкина, «в Таганке» еще была Азия, то на Тверской уже Европа – «лондонские» денди, барышни под зонтиками.
Не был среднестатистический горожанин и «лапотником» - при археологических раскопках культурного слоя XVI века лапти составили лишь незначительную часть находок. Чаще попадались башмаки, полусапоги, сапоги. Причем – не 
только обычные, но и… ортопедические.
Женская обувь допетровской Руси по фасону почти не отличалась от мужской, но ее каблуки были очень высокими – до 10 сантиметров! Заметим, что тяга к высоким шпилькам преследует жительниц столицы и в наши дни.
По Сеньке и шапка
В XVII веке путешественник Герберштейн описал "большой кафтан" бояр - роскошная соболья шуба до пят, высокая бобровая шапка. А под этим – еще несколько одежд, что должно было свидетельствовать о благосостоянии хозяев. Наряды были длинны и тяжелы, но их надевали независимо от времени года как на улице, так и в помещении. В торжественных случаях, например, на приеме во дворце, на присутствующих могло быть надето по шесть одежд кряду даже в тридцатиградусную жару!
Парадный наряд имелся у каждого уважающего себя государственного мужа, и если "кафтан" хранился в другом месте – тот заставлял визитеров ждать, пока не подвезут.
Простым москвичам вплоть до конца XX века дорогой «импорт» был недоступен. Четыреста лет назад они надевали летом рубаху до колен с разрезом у ворота (косоворотку) и порты. Зимой «щеголяли» в зипунах и тулупах, поверх которых полагался еще и кафтан. Шапки же представляли собой колпаки из чернобурки.
По эстетическим представлениям Древней Руси москвичка допетровских времен была
стройна станом, отбеливала лицо и румянила щеки слоем, не уступающим штукатурке. Эта всегда удивлявшая иностранцев тяга к косметике никуда не делась и в XXI веке.
Вес одежды на боярыне иногда достигал двадцати килограммов! Такая одежда делала фигуру богатой москвички малоподвижной, а походку – плавной, плывущей.
Простые москвички до XVII века носили воспетый Есениным шушун – длинный и узкий, почти до полу доходивший сарафан. А потом его сменил сарафан «прямой», широкий, сшитый из нескольких кусков ткани. Поверх него зимой надевалась душегрея или шуба, что делало женщину со спины почти неотличимой от мужчины.
В Москве толсто звонят, да жидко едят
Провинциалы всегда завидовали доходам москвичей, забывая про их расходы. А ведь Москва всегда была городом дорогим. Сто лет назад 5% ее населения составляли дворяне, 4% - бизнесмены (купцы), 15% - различные чиновники. У этой публики всегда водились деньги, определявшие в 2-3 раза более высокие, чем в среднем по стране, цены на продукты.
Зато не один уважающий себя москвич не ходил пешком, даже к соседу в гости через улицу. В средневековье, когда Москва едва вмещалась в пределы Садового кольца, если боярин куда-то собирался в гости - он отдавал распоряжение впрягать в возок лучших лошадей, посылал за "большим кафтаном" и со всей сопровождающей челядью отправлялся в 
путь длиной пятьдесят аршин. Челядь отгоняла плетками дворовых мальчишек, норовящих в качестве развлечения прокатиться на запятках - не лезь не в свои сани! Собственно, нынешняя действительность мало чем отличается от тогдашней. Отсюда и вечные пробки - как же, истиный москвич пойдет по улице пешком, или не дай бог - в метро?
Мужики с косичками
Если вы думаете, что московские ребята стали заплетать косички в последние 10 лет – глубоко заблуждаетесь. Их носили и 400-500 лет назад, но… на бороде, укращая ленточками и привесками.
Борода в старой Москве носила знаковую функцию - у добра-молодца она кучерява, у купца – окладиста, у дурачка клинышком, у дьяка козлиная у бандита до бровей. Но Петр I и тут внес свою революцию, заставив либо сбрить все бороды, либо платить за их ношение.
Тут не "гэкают"
Москвича всегда определяли и по выговору. Даже если он и не гАвАрил, что он мАсквич. Просто акая, как южанин он тянул звуки, как северянин. Москвича можно было вычислить и по другим разговорным мелочам. Так, «е» часто заменялось на долгое «и»: «нису», «биру». Москвичи на свой лад переиначивали и грамматику. И сейчас в магазинах иногда можно услышать: «Какая красивая тюль» или «Дайте мне ту большую лосось». Потому и тут и там его дразнили: «Мы с Ма-асквы, с па-асаду, с ка-алашного ряду.» А москвичи в ответ «умилялись» провинциальным говорам.
Мягкое "г" провинциалов из южных областей России и гастарбайтеров - 
излюбленная тема московских анекдотов. На слух, по "гэканью", как и по кавказскому акценту, приезжих вмиг вычисляет милиция.
Но если буква "г" звучит в Москве отчетливо, то вот буква "о" уже не очень. Мы же ведь не произносим слово "костромской", трубя все три гласные! Чем отличаемся уже от жителей северных областей страны.
Есть языковые особенности, отличающие москвича и от жителя второй столицы - Петербурга. Если ваш собеседник называет батон - булкой, палатку - ларьком, поручень - балюстрадой, а подъезд - парадным, то будьте уверены - он родом из «второй» столицы.
Однако стараниями приезжих и молодежи с ее сленгом московский говор стал размываться. Речь нынешнего юного жителя столицы звучит быстро, но в то же время… вяло. С одной стороны, "каша во рту", с другой - проглатывание гласных. Она засоряется англицизмами – всякими там «мега-сторами», «супермаркетами», «брокерами» и «брейкерами», «слаксами», «баксами» и «телефаксами».
Сергей Петрунин
