На клумбах вовсю колосилась зеленая трава. Солнце было на редкость щедрым. Его лучи, преломляясь от оконного стекла, пролезали вовнутрь автобуса, нагревали салон, бодрили сонных пассажиров. Все они были разбиты по парам, как в детском саду: мальчик (мужчина) – девочка (женщина). В одних без труда можно было узнать мужа и жену, в других – любовников, в третьих – только что познакомившихся.
Супружеская чета всегда держалась вместе. Муж, как полагается добытчику, выскакивал на остановке, закупал своей суженой всякой снеди, плюхался с довольным видом рядом и комментировал вид из окна. Любовники не разжимали рук, а часто, когда автобус нырял в тоннель, и губ. Свежеиспеченная пара вела себя чинно. Он пытался произвести на нее впечатление, а она охотно принимала все знаки его внимания. Я была по традиции одна.
Я вообще не понимала смысл отдыха вместе с суженым, мужем, любовником. Пусть это банально звучит, но я убеждена, ехать в Тулу со своим самоваром можно, но только когда уже окончательно облупится нос. То есть стукнет столько, что стыдно будет признаться. Я пока свой возраст сообщала с гордостью.
Захватывала пятерней челку, кокетливо улыбалась и вытягивала цифры в длинное слово: «двад-цать-три». Если вслед за этим поступал следующий вопрос: работаешь-учишься? - я также улыбалась, наклоняла голову в другую сторону и солидно заявляла: в ГИТИСе. И тут же торопливо сообщала дополнительные подробности: режиссерское отделение, конкурс 350 человек на место, прошла успешно, даже освободили от третьего творческого тура. Лицо собеседника тут же вытягивалось, а я старалась угадать, от чего - зависти или восхищения. Мне нравилось и то, и другое.
Пока мои попутчики разминали ноги, я привалилась к пальме, подняла, старясь попасть в лучи солнца голову, и замерла. Кожа впитывала тепло, а душа наполнялась покоем.
- Девушка, вы одна? – услышала я за спиной чей-то голос.
Мне было лень менять удобное положение и поэтому, не удостоив голос особым вниманием, пробурчала:
- Нет, с пальмой. У нас с ней два билета.
- А спать тоже вместе будете? – не отставал от меня голос. – Мне по-прежнему не хотелось поворачиваться, и я бросила:
- Ну не с вами же.
- А почему бы и нет?
Любопытство взяло верх. Я развернулась и чуть не ахнула: передо мной стоял преподаватель актерского мастерства, известный и любимый всеми мастер Гришанов. Я не поверила своим глазам.
- Валерий Петрович? Вы что здесь делаете?
- Хороший вопрос. То же самое, что и вы. Отдыхаю. Кстати, как вы умудрились организовать себе каникулы среди семестра? Ведь, насколько я знаю, сейчас идет учебный процесс.
Я почувствовала себя, как в деканате. Когда отчитывают за пропуски или за хвосты сессии. Взгляд упал на носки своих туфель. Потом прошелся по верхушке пирамидальных тополей. И только потом остановился на лице Гришанова.
- Я только на выходные. Завтра уже в Москву.
Он как-то не по-взрослому смутился. Отвернулся, обвел руками линию горизонта и выдохнул:
- Красота-то какая! Вы не находите?
Красоту я находила. Вот только никак не могла понять, почему так гулко, как метроном, забилось сердце. Почему так мелко задрожали руки и вспотели ладошки. Подумала: от страха, как бывает, когда застигают на месте преступления первоклашку, которая ластиком стирает двойку. Но нет. Чувство волнения сильно отличалось от страха. Оно было приятным. Теплым. И подрагивало, как поверхность моря, тронутое легкой зыбью.
- А хотите, я вам прямо сейчас сдам экзамен по мастерству? – неожиданно для себя выпалила я.
Он удивился. Спросил, каким образом, а я предложила разыграть сцену прощания влюбленных. Он будет влюбленный в меня, а я – в него. Но ему делать для этого ничего не придется. Просто он будет меня слушать. На ходу придумала и задел. Мол, он разрывается между любовью к девушке и ответственностью за свою семью. Наконец, выбирает семью и сообщает об этом своей любимой.
Он напрягся, сцепил за спиной руки, помотал из стороны в сторону головой, покачался на носках туфель и едва заметно кивнул головой. Я схватила его руку, потянула к самому обрыву, оставила там, укрываясь от его вопросительного взгляда, а сама отошла чуть подальше. Он стоял, как вкопанный в землю столб.Я отвернулась. Взлохматила волосы. Стянула с ног туфли и босиком бросилась перед ним на колени. Он сначала сделал рывок ко мне, но я остановила его успокаивающим жестом, будто погладила по голове.
- Милый! Ты не представляешь, как я уважаю твои чувства. Мне понятны твои сомнения и отчаяние. Если бы я попала в твою ситуацию, я бы сделала то же самое, что и ты. Конечно, я тебя значительно моложе. Да что там говорить… Ели быть точной, то на 15 лет. Это значит, что твой жизненный опыт на 15 лет больше моего. Это значит, что ты взрослее и мудрее. Я для тебя была игрушкой. Забавой, развлечением. Отдушиной от рутины семейной жизни. Ты сам мне говорил об этом. А сейчас ты понял, что я для тебя все. Жизнь. Вдохновение. Муза. Любовь. Но зачем, почему обязательно надо делать выбор? Ведь если два человека любят друг друга, им совсем не обязательно жить вместе.
Живи со своей женой. Я тебя ни к чему не буду принуждать. Только не расставайся со мной. Не расставайся. Ты же не можешь выключить на своем теле кнопку, которая отвечает за чувства. А в какой уголок памяти ты спрячешь наш секс? Когда так нежно покалывает все тело. Когда кажется, что на лице тают снежинки. Когда хочется умереть, потому что лучше быть не может. Почему ты решил все это отрезать, перечеркнуть? Ведь я живая! Ты слышишь, я – живая! И ты живой. Я не могу без тебя. Я скучаю по тебе. Я умру без тебя. Не уходи. Не оставляй меня. Я стану серьезнее, я научусь готовить. Ты что любишь - вареники?
Я научусь делать вареники. Хочешь, я научусь шить. Или вязать? Или вышивать? Хочешь, я буду тебе верной? Не женой, но верной. Ты же не хочешь, чтобы я была твоей женой. И я не хочу. Я хочу каждый раз отпускать тебя на все четыре стороны. И тосковать. Прислушиваться к шагам на лестнице. К звуку лифта. Класть под подушку телефон.
Уходи! Уходи к своей законной. Я тебя отпускаю. Только не надо мне ничего говорить. Я хочу, чтобы тебе было хорошо. А о себе я позабочусь сама. Я не умру. Уж как-нибудь… Нет! Лучше умри! Спрыгни в эту пропасть. Чтобы понял, как это больно - лететь всю жизнь в пропасть и не достичь дна. Прощай!
Слезы застилали мои глаза. Я так вошла в роль, что чуть было не рванула к мастеру, чтобы столкнуть его с обрыва. В этот момент я его ненавидела. А он смотрел на меня, как на говорящую куклу.
- Девочка, откуда тебе все это известно?
- Что?
- Что я люблю другую женщину. Вы обсуждаете мою личную жизнь всем курсом?
- Извините, мне ничего не было известно. Это я все придумала. Сейчас.
- Да? Знаешь, ты мне здорово помогла. Ты хорошо сыграла мою любимую. Она действительно падает в пропасть. И уже 8 лет. Я не знал, что это называется именно так. Спасибо тебе.
Он заставил меня надеть туфли. Погладил по голове. Дружески потрепал по щеке. Чмокнул куда-то в ухо и уверенно, подпрыгивая на ходу, пошел к автобусу. Больше мы с ним не разговаривали. Зато в зачетке за актерское мастерство у меня стоит «отлично». А монолог я не придумала. Вычитала из какого-то дешевого любовного романа. Но Гришанову я об этом не сказала. Да ему сейчас и не до меня - он готовится к своему второму браку. Хочет перепрыгнуть одну пропасть, чтобы попасть в другую.
М. Р.
Ваши стихи и рассказы для публикации на портале Yoki.ru вы можете присылать нам по адресу: [email protected]
