Внешне он походил на вяленую рыбу. Живыми были только глаза. Они светились изнутри забытым в темной комнате фонариком. Мерцали, готовые вот-вот погаснуть, как электрическая лампочка, которой не хватало напряжения.
Но больше всего мне понравились его руки. Маленькие, как у женщины, ладони, тонкие, почти
прозрачные длинные пальцы - они хорошо смотрелись бы на клавиатуре рояля. Но сейчас они лежали на обеденном столе, туго обтянутом клеенкой. Медленно двигались от бутылки коньяка к бокалу, от чайника к чашке - и, наконец, замерли, обхватив рыжий апельсин. Он поймал мой взгляд и начал медленно ласкать глазами. Я затаила дыхание. Представила, как его нежные пальчики прикасаются к моей коже, обследуют лицо, грудь, и дальше – ниже, ниже, ниже. Пришлось крепко стиснуть зубы.
- Ты вся дрожишь. Тебе холодно? – с заботой в голосе спросил он.
- Сядь со мной рядом, - вздохнула я, безуспешно борясь с волнением.
Я закрыла глаза, немного подняла вверх голову, но не ощутила никаких прикосновений. Горячие волны грозились вылиться наружу, захлестнуть его нерешительность, побудить к действию, растопить его равнодушный, ледяной тон. Он незаметно отодвинулся. Я с силой сдавила свои колени. Обхватила себя руками. До боли прикусила язык. Подавленное желание выползало из меня с тяжелым вздохом.
- Может быть, тебе принять ванну? – голосом доктора, выписывающего рецепт, спросил он.
Пытаясь поглубже запрятать обиду, я покорно пошла под душ. Холодная вода обжигала мою кожу, жесткая мочалка издевалась над моим телом, а внутри звучала оборванная мелодия любви. Будто у автора не хватило вдохновения, чтобы дописать ее до конца. Ноты рассыпались по бумаге. Звуки разлетелись по Вселенной. Тело обмякло, как промокательная бумага, впитавшая в себе больше влаги, чем могла.
- Ты на меня обиделась? - уже теплее спросил он.
- Нет. Разочаровалась. - Отвернулась я в сторону.
- В чем? Я же тебе ничего не обещал.
И тут меня прорвало. Я не выбирала слов и выражений. Говорила, почти кричала, как перевозчик на пароме, который боится, что его судно пойдет ко дну, если туда заедет грязный грузовик.
О том, что не понимаю, зачем меня надо было приглашать на свидание. В свою собственную, отдельную от жены и детей квартиру. Угощать меня коньяком. Поить чаем, красиво резать фрукты. Осторожно делить на порции торт со взбитыми сливками. Рассказывать про свою семейную драму. Про то, что он никогда не любил ни одну женщину. Только хотел и всегда сдерживал желание. Мне не понятно, кто я сейчас для него. Тренажер для тренировки силы воли? Психоаналитик? Подруга по несчастью? Залетная пташка? Соседка по лестничной площадке, у которой можно спросить, как готовить борщ? Почему, сказав «А», он не может сказать «Б»? Неужели не понятно, что я просто его хочу. Почему я должна принимать ванну? Ходить в его халате? Сидеть, до боли сжимая колени. Скрипеть зубами. Облизывать губы. Гасить вожделение. Все это для чего? Для того, чтобы поиграть в песочнице?
- В какой песочнице? – уставился он на меня.
- Слушай, мужик! – рубанула я. Я к тебе пришла, потому что ты мне понравился. Я думала, что я тебе – тоже. Мне что, надо самой тебя раздеть? Потащить в спальню? Изнасиловать?
- Нет, нет, не надо, - испуганно зашептал он. – Ты успокойся. Ты же сама говорила, что главное – это общие интересы, эмоциональный контакт.
- А физический?
- Физический – не могу. Так сразу не могу.
- Почему?
- Мне нужно время, чтобы к тебе привыкнуть. Мы ведь только познакомились.
- Ну и что? Теперь надо два года ходить в кино и держаться за руки?
- Мне надо понять, что я без тебя не могу. И только потом...
- После загса? Тебе сколько лет?
- 44. Двадцать из них я прожил с женой. И она тоже, как ты, была недовольная, что я сам не проявляю инициативы. Я считаю, что секс – это не рутина. Не плотское наслаждение. Это что-то божественное. Для этого нужен особый настрой. Такая тихая, приятная музыка. А сейчас я ее не слышу. – И он, схватив со стола вилку, начал дирижировать воображаемым оркестром.
Я со злостью крутанула радио-динамик. Кухня наполнилась бравурным маршем. Под него я быстро накинула пальто, схватила сумку и выбежала на улицу.
Небо, будто выражая мне сочувствие, плаксиво хмурилось. Мелкий дождь размазал по лицу мои слезы. Из-за черной тучи рвался ко мне преломленный непогодой луч солнца.
Из хаоса мыслей меня вывел настойчивый звонок мобильника. Это был мой сосед по улице, который удачно выполнял в моей жизни сексуальную функцию «для здоровья». Он удивился, когда я, вопреки своей традиции «не хочу – не могу - не надо» быстро согласилась на свидание. С ним – никаких эмоциональных потрясений. Только секс. Без слов и жарких поцелуев. Претензий и обид. Зато с оргазмом, странной необъяснимой невесомостью тела и сладкой усталостью.
На этот раз я много наговорила соседу. Про то, что все мужики – сволочи. Сексуальные потребители. Вампиры женских душ. Сухие, черствые, как засушенные на солнце воблы. Бестолковые динамо-машины.
Он не обращал на мои слова никакого внимания. Закрыл рот ладонью. Посадил на кровать. Осторожно раздел. Ткнулся как младенец в грудь - и вдохнул в меня жизнь.
Я взяла его руки в свои. Пальцы у него были толстые, с лопнувшими мозолями, а руки походили на черпаки с отлетевшей от старости краской. Но нежности в них было не меньше, чем в тонких музыкальных. А получается так, что и больше.
Засыпая, я услышала ласковую мелодию колыбельной. Она растаяла в моем сне как мороженое на солнце. А вместе с ней и я.
Читать эту статью на английском: Cold type. Erotic story
