Будь в курсе

Разговор о вере у гробницы пророка. Часть 1

Ислам – религия экспансивная. Поэтому православному человеку, путешествующему по мусульманским странам, нужно быть готовым к испытанию своей веры на прочность. Однажды в такой ситуации оказался автор статьи.

Наряду с мечетью, хранящей прах святого Захарии – одинаково почитаемого христианами и мусульманами отца Иоанна Крестителя – наиболее впечатляющий монумент города Алеппо (Халеба) это, конечно, цитадель. Древняя твердыня северной Сирии, перед которой спасовали даже крестоносцы, прекрасно видна из любой точки города. На нее-то я и держу курс по шумным, запруженным толпами улицам. Давным-давно, как говорят, Авраам в тех местах доил коз. Но найти библейский лужок, к сожалению, уже не представляется возможным. Две тысячи лет назад правитель из династии Селевкидов приказал насыпать на скалистом берегу реки Кувейк огромный холм и воздвиг на нем могучую крепость.

Неплохая горка для сноуборда», – тронул меня за рукав бритоголовый арабский тинейджер с короткой бородкой и в узких туфлях с загнутыми кверху носками. Когда я посмотрел в указанную сторону, то голова у меня слегка закружилась. Бездонная пропасть, отделяющая крепость от города, облицована внушительными известняковыми плитами весом в центнер и действительно вполне пригодна для катания с гор зимой. Если бы, конечно, нашелся желающий съехать на доске с двадцатиэтажного дома, а сирийское небо дало редкий в этих краях снег.

Не дожидаясь моей реакции, незнакомец представился: «Мухаммед». И, указав на худого юношу рядом с собой, добавил: «Это мой друг, он тоже Мухаммед». Ребята оказались студентами халебского университета. Под предлогом, что им нужно «подтягивать» английский, они вызвались быть моими гидами. По узкому мощеному мостику, переброшенному над бездонной пропастью, шагаем к величественным воротам, увенчанным зубчатой башней. Хорошо, что наверху сейчас никто не держит оборону. В былые времена из крайней бойницы наверху незваного гостя запросто могли бы облить кипящим маслом, или бесхитростно сбросить булыжник на голову.

Студенты, отмечаю про себя, попались идеологически подкованные. Хотя первый учится на программиста, другой мечтает о лире поэта, оба, тем не менее, живо интересуются политикой и всячески стараются подчеркнуть свою приверженность исламу. Увлеченно рассказывая об истории цитадели, они попутно «зондируют» меня вопросами на предмет войны в Ираке и об отношениях с Богом. Чтобы рассеять всякие сомнения, рублю воздух рукой: «Развязанная американцами война – кровавая война. Москва – за мир на всей земле». Те улыбаются, довольны. А вот заявление, что я – православный, почему-то заставляет программиста нахмуриться. Но мгновение спустя он берет себя в руки и, улыбнувшись, ведет меня в «музей джихада».

Небольшая каменная постройка. Залитый солнцем зал мусульманской воинской славы. На стенах развешаны кривые ятаганы, ржавые сабли, ощетинившиеся шипами булавы, крушившие когда-то латы «ненавистных крестоносцев». Подходим к пыльной каменной стеле с изображением пары бородатых мужей в доспехах и с крыльями явно доисламского периода. «Джебраил» и «Мукаил», – авторитетно говорит Мухаммед-гуманитарий. Киваю головой: «Как же, слышал, только по-нашему их зовут «Гавриил» и «Михаил». Ребята предлагают покинуть крепость, чтобы показать, по их словам, еще нечто более интересное – «большую мечеть».

«Во дни Ирода, царя Иудейского, был священник из Авиевой чреды, именем Захария, и жена его из рода Ааронова, имя ей Елисавета. Оба они были праведны пред Богом, поступая по всем заповедям и уставам Господним беспорочно. У них не было детей, ибо Елисавета была неплодна, и оба были уже в летах преклонных», – вспомнили, откуда это? Правильно, так начинается Евангелие от Луки. Дальнейшие события имеют самое непосредственное отношение к Спасителю и его пророку – Иоанну Предтече.

Однажды Захария, бывший священником, служил в храме. Тут-то ему и явился архангел Гавриил, который возвестил о рождении сына. Но священник не поверил, потому что они с женой «были в летах преклонных». В наказание за маловерие посланец Бога лишил Захарию дара речи. Его уста разрешились только после рождения сына. Когда же это произошло, Захария, исполнившись Святого Духа, пророчествовал: «Благословен Господь Бог Израилев, что посетил народ Свой и сотворил избавление ему. И ты, младенец, наречешься пророком Всевышнего, ибо предъидешь пред лицем Господа приготовить пути Ему». Новорожденному, по указанию Архангела, дали имя Иоанн. Этому человеку позднее и предстояло крестить Иисуса.

Я стою перед гробницей святого Захарии – отца Иоанна Предтечи, убитого, по словам Господа Иисуса, «между престолом и жертвенником». В ставшую знаменитой благодаря праху праведника мечеть «Джамия Закариех» меня привели Мухаммеды. Прижавшись лбом к зеленому стеклу, пытаюсь разглядеть, что же там внутри мавзолея: каменный саркофаг, украшенный витиеватой арабской вязью и накрытый расшитым золотом покрывалом. Усыпальница внешне напоминает уменьшенную копию христианского храма. Точно такая же конструкция в Дамаске хранит голову Иоанна Крестителя. По своей планировке «Джамия Закариех», кстати, как две капли воды схожа со знаменитой мечетью Омейядов. «Только наша более древняя», – вставляет Мухаммед-программист.

В отличие от посещаемой тысячами туристов Дамасской мечети, алеппской повезло меньше: горы строительного мусора разбросаны по мраморном полу, конический «шлем» фонтана для омовений проржавел, столб с солнечными часами покосился. Все говорит о длительном запустении. А ведь этим сооружением восхищался еще знаменитый арабский историк аль-Масуди, посетивший Халеб в Х веке и видевший «Джамия Закариех» во всем ее великолепии.

О чем и поведал в своих сочинениях. Но уже два века спустя сооружение почти полностью погибло при пожаре. При эмире Hyp ад-Дине мечеть частично восстановили. Только благодаря этому мы все еще можем видеть великолепный квадратный минарет Большой мечети с изящной «луковицей» на верху.

Завершив осмотр, ребята предложили присесть у пересохшего «фонтана омовений». Кладу рюкзак на полированный мраморный пол и сажусь рядом. Мухаммед-«поэт» решил возобновить начатый в цитадели разговор о вере.

– Ты говоришь, что слышал о пророке Закарии…

– И не только о Закарии, но и Ибрагиме (Аврааме), Мусе (Моисее), Исе (Иисусе). А в Дамаске я видел гробницу, где хранится голова пророка Яхья (Иоанна Предтечи).

– Почему же тогда вы, христиане, признаете всех пророков, кроме Мухаммеда, мир ему?

– Да потому, что о нем не говорится ни в одной из книг Библии. Зато об Исе (Иисусе) там несколько сот пророчеств.

Тот на мгновение замолкает. Воспользовавшись этим, я перехожу в наступление:
– Ты слышал что-нибудь о Библии?

– У нас эта книга называется «аль Инжиль». Она была дана Исе Аллахом, но христиане ее потеряли. Где находится «Инжиль» уже не знает никто. Так что ваша Библия – неправильная.

– Откуда ты это знаешь?

– Так говорит пророк Мухаммед!

– А как он мог это знать, если жил на семьсот лет позже Исы?

Мухаммед-«младший» не находится, что возразить. Тогда, отбросив хваленую исламскую силлогистику, он идет напролом и с напором говорит: «Становись мусульманином». Лихорадочно вспоминаю, нет ли где-нибудь в Коране места, где магометанам за убийство «неверного» обещается джянна (рай). Стоящий поблизости станок для распилки каменных блоков навевает невеселые мысли. Со скоростью парализованной черепахи начинаю отступать к выходу. Но ребята, похоже, настроены продолжить беседу и, загородив путь к отступлению, препровождают меня в полутемный молельный зал. Показывают, где тут у них «минбар» – каменная кафедра с лесенкой. Она предназначена для чтения Корана и проповедей. Полукруглая ниша в стене с геометрическим орнаментом по краям – «мехраб», указывает на Мекку. В ту сторону и молятся магометане. Подробно объяснили, что такое «намаз» и «салат». Последнее, кстати, не еда, а вид молитвы.

Попутно интересуются моим отношением к алкоголю. В христианских странах этот порок, по их сведениям, «процветает». Говорю, что это не по моей части. А вот в Египте – парирую – довелось видеть немало мусульман, которые не прочь отхлебнуть пива. Поэт осуждающе качает головой: «За это они попадут в «джяханна» (ад)». Но тут же добавляет, что «всего» на десять тысяч лет. Затем, пройдя такое чистилище, даже грешный мусульманин переходит в «джянна», рай. «А что касается вас, христиан, – студент пристально смотрит мне в глаза, – то вы попадете туда навсегда». Но ребята, похоже, настроены миролюбиво. Я-то турист, что с меня возьмешь? Да и гость как-никак. Не получилось у них, даже под угрозой вечных мук в пламени «джяханна», завербовать меня в магометане.

Продолжение статьи читайте здесь

Материал предоставлен порталом Седмица.Ру

Читайте также:

Паломничество в велосипедном седле. Проект «Храмы Руси». Репортаж.