В Италии, куда я поехала за мужем, как декабристка – в Сибирь, нечего даже надеяться на знание английского. Не помогает никак. Простейшие аналогии не действуют. А если и действуют, то обычно так:
«Ах, вот это слово не понятно?» Тогда итальянец произносит то же самое на англицкий манер. И смотрит на тебя вопросительно. А вот так? «Ну как, теперь понятно?» Понятно только, почему они снискали славу единственной страны, в которой никто по-англицки не говорит. «Аччиденте», например, значит все, что угодно. Ну, например: опаньки! Вот те, бабушка, и Юрьев день! Wow! А вот в прямом значении, указанном в словаре (случай, происшествие) я не слыхала ни разу. Но для названия увиденной мной сценки подойдут все значения слова accidente, включая английское.
Мы с Петькой возвращались из детского сада и, как всегда, остановились на пьяцца делла Нунциата, где Петька изо дня в день торчит по часу, съезжая по перилам на попе, на брюхе, вниз и вверх головой. Перила широкие – это такая металлическая конструкция посреди монументальной мраморной лестницы, ведущий в собор Благовещения (т. е. Нунциата по-нашему), заканчиваются эти перила горизонтальным участком, свалиться с них почти невозможно, и, пока Петя играет, я не ношусь за ним как угорелая, а глазею по сторонам. Впрочем, на этой лестнице, всегда сидят пять-десять человек, которые делают то же самое, что и я. Нет-нет, они не совсем бездельники, эти итальянцы. Просто здесь, как у Пушкина в Москве, назначается куча встреч. Студенты, выходящие из университета, обмениваются здесь конспектами, туристы закусывают, старушки идут в церковь, нищие... черт его знает, что здесь делают нищие – но денег не просят – это точно. Вот тот, который сидит на порожках Нунциаты, либо призывает меня следить за ребенком (Синьора! Эти ступени – каменные! Если bello упадет, то может разбиться), либо – если я не попадаюсь ему на глаза, а я уже поумнела и теперь прячусь за колонной – дает всякие советы прохожим. Когда на него перестают обращать внимание, он начинает вопить: «Синьоры! Синьоры! Вы потеряли что-то!» Человек пять оборачиваются. «Улыбку!» – вопит он и закатывается в беззвучном хохоте. Мне нравится думать, что у него наверняка есть семья, дом, куча денег, но дети ездят на «альфа-ромео», а внуков отдали в немецкий детский сад, и такая тоска-а-а-а дома наступила, что приходится ходить на Нунциату и развлекаться...
В этот день мы пришли к моменту, когда у обочины милая полицейская барышня (дорожная служба) беседовала с дамой лет сорока и молодым человеком лет двадцати, а по соседству скучали два скутера. «Accidente», – подумала я, но исключительно по английской инерции. Маленькое дорожное происшествие. Сейчас обоим выпишут штраф, и милая барышня в синей форме и белой каске – тоже, кстати, на английский манер – пойдет махать палочкой, а эти двое разъедутся на своих скутерах. Но не тут-то было, прибыл второй инспектор дорожного движения, через пять минут подъехал третий, и каждый раз участники ДТП повторяли свой рассказ и все более эмоционально. Прибыл четвертый и стал с важным видом выслушивать всех пятерых, то есть двух участников и трех постовых, двое из которых, очевидно, ничего не видели и видеть не могли, но, несомненно, имели свое мнение. Видимо, мнение это склонялось в пользу синьоры, потому что мальчишка совсем уж разгорячился и я, признаюсь, обрадовалась, что услышу, в чем там суть – до этого все было похоже на немое кино. Но не тут-то было. Все, что орал, выпучив глаза мальчишка, сводилось к stronzo, cazzo, к тому что после сорока надо ложиться и умирать, а не на скутерах ездить, и к тому, что Ева была путана. Хорошо одетая дама, которая вовсе и не собиралась ложиться и умирать, а очевидно собиралась и дальше ездить на скутере (такие распущенные особы, как Ева, не могли иметь к ней никакого отношения), пихала его в грудь или тянула его за свитер – в зависимости от направления, в котором он рвался. Зрителей собралось уже человек десять-пятнадцать, и, натурально, у них тоже было свое мнение по поводу происшествия, и, если взять ближайшего полицейского за пуговицу, то можно было сие мнение изложить непринужденно, но веско.
На всей Нунциате оcталось всего два человека, равнодушных к происшествию – это Петя и нищий. Петя катался, нищий за ним следил и поучал – их общение всегда сводится к тому, что нищий комментирует Петька устал, нищий вернулся на свою лавочку – наверху лестницы, под портиком, стоят две мраморные скамьи с львиными лапами, и когда нищий завернувшись в какую-то попону возлежит на этом мраморном шедевре, кажется, что он там с римских времен лежит. По крайней мере, поза и невозмутимость те же, что и у патрициев.
А Петя спустился вниз и спросил: «Мама, а что случилось?» И (без паузы) полицейского: «Ma che cosa ? successo?»
Полицейский посмотрел на нас внимательно и с достоинством ответил: «Ничего особенного. Вам, синьора, и тебе, bello, не о чем беспокоиться».
Так мы и ушли домой не солоно хлебавши.
Все последние статьи газеты "RЕ:АКЦИЯ" читайте здесь (кликни название газеты).
Читать эту статью на английском: Accidente, or Adventures of Italians in Russia
