В областном центре российской глубинки еще долго будут с ужасом вспоминать эту жуткую, нелепую историю. Три подруги-одноклассницы собрались вместе ночью и устроили «ритуал посвящения в амазонки», собственными руками изуродовав свои юные тела. Наш корреспондент побывала на месте событий.
В гинекологическое отделение городской больницы поступили три несовершеннолетние пациентки с травмами, которые произвели ужасающее впечатление даже на видавших виды врачей.
Из журнала регистрации больных в приемном покое:
- «Бодрецкая Ю., 15 лет. Ожоги правой и левой груди в области сосков, кровотечение в области наружных половых органов, клитор отсутствует.
- Толкачева А., 14 лет. Ожоги правой и левой груди в области сосков, кровотечение в области наружных половых органов, клитор отсутствует.
- Сушкова Е., 15 лет. Ожог левой груди в области соска, кровотечение в области наружных половых органов, клитор отсутствует».
Когда врач, осматривавшая пациенток в приемном покое, спросила: «Кто же с вами такое сделал?», девочки хором ответили: «Мы сами».
Что же могло заставить девятиклассниц устроить такое жестокое самоистязание?
Не кормить и не рожать
Отец Ани Толкачевой - акушер-гинеколог, мать - фельдшер. В их доме всегда было полно медицинской литературы. Каждый день Аня слушала за ужином рассказы о том, как одна из рожениц особенно громко орала, а у другой случилось двадцать пять разрывов. И к 15-ти годам у нее сформировалось стойкое ощущение, что все, связанное с половыми органами, несет женщине только сплошные неприятности.
В семье Юли Бодрецкой, напротив, на разговоры обо всем, что касалось половой жизни, было наложено табу. Родители выпроваживали девочку из комнаты, если на экране телевизора возникала постельная сцена. А все попытки поговорить с мамой «о женском», заканчивались внушением, что в таком юном возрасте еще рано об этом думать.
Отец Лизы Сушковой постоянно внушал дочери, что секс у нее может быть только после того, как она выйдет замуж. Мать и вовсе настраивала девушку против мужчин, убеждая, что все они эгоисты, и регулярно употребляя в разговорах о сильном поле такую фразу:
«Не кормить и не рожать, сунул, вынул - и бежать».
Строгие родители позаботились о том, чтобы их дочери учились в самом лучшей учебном учреждении. Таковым в городе считалась школа №7. Аню и Юлю туда перевели в 4-м классе, Лизу – в 5-м. И с тех пор эта троица крепко сдружилась. Видимо, еще и потому, что одноклассницы оказались к тому же соседками, живущими на одной улице, и им приходилось каждый день вместе ездить в школу с противоположного конца города.
Вспоминает классная руководительница 9 «Б» Ирина Андреевна Лазоренко:
- Сушкова, Толкачева и Бодрецкая постоянно ходили вместе и поддерживали друг друга во всем, даже, к сожалению, в плохом. И хотя у них и раньше были проблемы с поведением, не могу поверить, что эти девочки из благополучных семей дошли до такого… Теперь, конечно, здесь им не место – у нас ведь школа образцово-показательная.
Мужчин за приставание - кастрировать!
Идея никогда не подпускать к себя парней впервые возникла у Лизы. Девушка поделилась ею с подругами, те поддержали. И понеслись по волнам фантазий:
- - Будем называться «амазонками»: я читала, что они тоже не подпускали к себе мужчин.
- - И даже кастрировали за приставание.
- - А потом, когда станем взрослыми, накопим денег и купим дом - один на троих.
Для начала девчонки стали собирать в общую копилку карманные деньги, которые им выдавали родители. Выпрашивали у родителей небольшие суммы, например, для похода на дискотеку, а сами вместо этого, чтобы сэкономить, весь вечер просто сидели в парке.
Таинственное поведение неразлучной троицы, конечно же, привлекало внимание одноклассниц. Откликаясь на настойчивые просьбы, Аня, Юля и Лиза как бы нехотя открывали им, одной за другой, свою «жизненную философию». Многие из сверстниц, заинтригованные новой игрой, выражали желание присоединиться, а потом приводили и своих подруг.
Вскоре компания «амазонок» уже составляла около двадцати человек, среди которых были не только одноклассницы, но и девчонки из параллельных, младших и даже старших классов. Юные амазонки установили возрастной ценз для вступления в их ряды - с 13 лет. Существовали, однако, и другие ограничения - не принимались девушки, у которых уже был «настоящий секс с мужчинами», а также те, у кого еще не было месячных (первых они называли «сломанными», а последних «зеленками»).
Родители «амазонок» не подозревали о необычном увлечении своих дочерей. Ну, дружат девчонки, ходят стайкой, ведут свои детские разговоры - что в этом плохого? Не с мальчишками же болтаются!
Аморальные подружки
Из рассказа Елены К., одноклассницы Бодрецкой, Толкачевой и Сушковой:
- У нас каждые полгода проходит медосмотр. И девчонок обязательно проверяет гинеколог. На девственность. Всех до одной, начиная с 7-го класса. Если попробуешь не пойти – скандал, вплоть до исключения из школы. Ну и потом результаты проверки отдают директрисе. Она, конечно, не заявляет открыто на всю школу, что вот эта или та уже не девочка, но это и так становится понятно. Потому что к таким придираться начинают по всяким мелочам, прорабатывают за «аморальное поведение».
И еще на собраниях для старшеклассников директриса называет уже не просто по фамилии, а добавляет «мадам». Например, «мадам Сушкова». А потом, конечно, все над этими девчонками издеваться начинают, пальцами показывают. Доходит и до родителей. Кого-то в результате в другую школу переводят, кого-то специально оставляют: мол, сама виновата, сама теперь и расхлебывай свой позор. Недавно вот как раз Лизу объявили «мадамой»...
С самого начала этого учебного года за Сушковой стал откровенно ухаживать парень из 10-го класса, Миша Колыванов. Хотя она на него, как утверждают теперь одноклассники девушки, тоже посматривала с интересом, в школе к себе близко не подпускала. Миша частенько караулил Лизу на переменах и пытался заговорить. Многие видели, как он почти каждый день шел вслед за тремя подругами, и считают, что таким образом Колыванов провожал их до места жительства, а там уже, возможно, на самом деле оставался с Лизой наедине.
В октябре состоялся очередной медосмотр, после которого на собрании директор школы Анна Сергеевна Епифанова и назвала Лизу «мадам Сушкова». Для девушки наступили тяжелые дни. Многие сверстницы демонстративно с ней не разговаривали, мальчишки обзывали «подстилкой». Колыванов из «ухажера» превратился в «разоблачителя». На одной из перемен он подкараулил Лизу и стал кричать на весь коридор: «Ну расскажи, сучка, кому ты дала?»
Чтобы доказать, что она «не такая», Сушкова сама предложила подругам устроить ей «проверку на девственность». Для чего дома у Ани собрались почти все «амазонки». Лиза разделась и легла на диван, расставив ноги. И каждая из присутствующих могла «саморучно» убедиться, что девственная плева цела. После этого девушки совместно придумали записку, которую написала и подбросила директору школы Аня.
Анна Сергеевна собрала старшие классы на внеочередное собрание для старшеклассников и сделала заявление:
«Мне тут записку кто-то подбросил, что якобы произошла ошибка и Сушкова – на самом деле не мадам, а порядочная девушка. Даже она будто бы готова принести справку от гинеколога. Так на это я скажу вам вот что: мне никаких фальшивых справок не надо. Всем хорошо известно, что отец ее близкой подруги Толкачевой – гинеколог. Так что не вешайте нам лапшу. А если действительно произошла ошибка, так мы это узнаем, когда будет очередной медосмотр».
Посвящение в вечные девочки
Через несколько дней троица «амазонок» собралась в отсутствие родителей дома у Бодрецкой. Решили устроить маленький праздник Лизе, дабы чуть скрасить ее школьную трагедию. Ради такого дела даже позволили себе потратить часть денег из общей кассы - купили бутылку вина и тортик. Впоследствии девушки так и не смогли вспомнить (или специально скрывают), кто именно из них первой предложил устроить «ритуал посвящения». Это значило, что все присутствующие должны были полностью раздеться, после чего каждая с помощью других подвергалась операции «превращения в амазонку».
Юля читала где-то, как амазонки использовали для прижигания сосков тавро, которым клеймили животных, и нашла среди отцовских железяк подходящую металлическую штуковину с деревянной ручкой. Аня подготовила все остальное: скальпель, марлевые тампоны, спиртовку и трехлитровый баллон медицинского спирта. Лиза тоже припомнила из какой-то книжки, как во время войны на передовой солдатам перед ампутацией вместо наркоза давали выпить стакан горячительного. Поэтому спирт решено было использовать не только для того, чтобы нагревать «тавро» и обрабатывать раны, но и вовнутрь. А еще Аня предложила вколоть обезболивающее и стащила у отца несколько ампул омнопона.
Операцию запланировали на 30 ноября, когда у родителей Ани совпадали ночные дежурства в больнице. Сначала хотели собрать всех «амазонок», чтобы пройти ритуал одновременно. Но многим девчонкам такая идея не понравилась. Так они опять остались втроем…
Первой поняла, что в квартире Толкачевых творится что-то неладное, одинокая соседка Валентина Петровна. Она услышала рыдания, позвонила в дверь, но ей никто не открыл. Женщина по телефону сообщила об этом на работу родителям Ани. Спешно приехав на машине скорой помощи и открыв дверь своим ключом, Толкачевы увидели страшную картину: везде разбросаны окровавленные марлевые тампоны, а на диване в спальне – три голые, истекающие кровью девчонки. Аня и Лиза громко стонали, Юля была уже без сознания.
Чик – и все!
Корреспондент встретилась с юными «амазонками» уже перед выпиской.
Аня Толкачева встретила меня с улыбкой, будто все уже позади, и жизнь для нее продолжается так же, как прежде.
- Анюта, как же вы решились на такое самоистязание? Боли не боялись?
- Боялись, конечно. Сначала мы хотели отрезать клиторы скальпелем. Но после того, как выпили спирта, Лиза сказала, что удобнее будет пользоваться ножницами – чик и все. Первой прижгли соски и отрезали клитор Юле. Потом Лиза одна сделала это мне. Хотя мы напились и укололи друг другу обезболивающее, было больно и страшно. И я отказалась помогать Лизе. Тогда она сама стала прижигать себе. Но прижгла только одну грудь… Так нечестно: получается, мы с Юлей не сможем кормить детей, а она сможет. Правда, клитор она тоже себе отрезала.
- Тебе не хотелось бы теперь все вернуть назад, чтобы этой ночи вообще не было в твоей жизни?
- Не знаю… - Аня опускает глаза и долго молча смотрит в пол. – Папа говорит, что я себе всю жизнь испортила, что никогда не смогу стать настоящей женщиной. Но я и не хочу быть женщиной.
- А вдруг захочешь, когда вырастешь?
- Тогда сделаю пластическую операцию. Сейчас ведь все на свете пришивают и переделывают – я читала.
Лиза Сушкова до сих пор уверена, что поступила правильно:
- Это Юлька во всем виновата: разревелась, как дура. Если бы не она, соседка не стала бы стучаться, и никто бы ничего не узнал. А теперь все на нас пальцами будут показывать.
- Неужели тебе совсем не жаль, что ты сама себя изуродовала? Будешь теперь ходить с одним соском. Разве это красиво?
- Я второй себе потом тоже прижгу. Мне тогда неудобно самой было: руки дрожали, да еще Юлька на нервы действовала своими рыданиями…
Хуже всего психологически чувствует себя Юля Бодрецкая. Она ни с кем не разговаривает – ни с врачами, ни даже с собственными родителями. Моя попытка побеседовать с ней тоже окончилась безрезультатно.
Комментарии специалистов
Психолог Андрей Першин:
- Трагедия этих девочек кроется в том, что они еще не успели достигнуть половой зрелости, а им уже со всех сторон твердят, что быть женщиной – это плохо. В результате вырабатывается неприятие собственного женского естества. И возникает зависть к мальчикам, которым дают больше свободы, налагают меньше запретов, особенно в вопросах, связанных с интимными отношениями.
Если давление окружающих оказывается слишком сильным, то девочки пускаются в крайности. Или слишком рано начинают половую жизнь только для того, чтобы понять, действительно ли все это так ужасно, как им твердят. Или, как в данном случае, задаются целью предотвратить переход во взрослое состояние. В моей практике было несколько случаев, когда девочки боялись становиться женщинами и, дабы этого не случилось, предпринимали нелепые шаги. Одна туго перетягивала грудь, чтобы не выросла, другая ходила в секцию боди-билдинга и накачивалась стероидами, третья пришла к врачу с просьбой зашить ей накрепко влагалище.
Гинеколог Республиканского центра репродукции человека Ольга Демина:
- Если бы родители не приехали вовремя, девочки могли погибнуть. Во-первых, от болевого шока: конечно, омнопон, который они применяли, на время заглушил ощущения, но потом, после окончания действия наркотика, боль стала бы невыносимой. Во-вторых, от потери крови, так как в области клитора проходит огромное количество кровеносных сосудов. А главное, то, что они сделали с собой - это серьезная травма на всю жизнь.
Грудь, конечно, будет дальше развиваться, но слишком большой процент того, что может возникнуть злокачественная опухоль. И потом, они никогда уже не будут полноценными женщинами, даже если со временем выйдут замуж. Без клитора женщина практически полностью теряет чувствительность, и для нее оргазм становится понятием из области фантастики. Более того, такая женщина во время полового акта испытывает боль, поэтому секс для нее будет ассоциироваться не с удовольствием, а с неприятной и болезненной обязанностью.
Кстати, родить эти девочки все-таки смогут. Но кормление грудью окажется проблематичным: молоко будет, но ребенок просто не возьмет в рот изуродованный сосок.
Руководитель Института репродукции человека Михаил Сокольщик:
- В принципе, и соски, и клитор опытные специалисты сейчас действительно могут восстановить. Соски "делаются" из темных кружков, которые располагаются вокруг. При их сохранности можно добиться идеального результата - никто даже не догадается, что соски не настоящие. Но если темные кружки тоже обожжены, то добиться хорошего косметического эффекта будет трудно.
С клитором легче - отрезав его, девочки срезали всего-навсего "головку", а корень остался. Вот из него-то и будет выращен новый клитор. Но это все поможет исправить ситуацию только внешне: никакая, даже самая уникальная операция, не сможет вернуть эротическую чувствительность. Она для этих девушек потеряна навсегда.
